ВходУдивительные детали из истории «праздника праздников» — христианской Пасхи. Православный праздник пасха
В нашей стране примерно 90% православных христиан никогда не читали Новый Завет (не говоря уже о других Священных книгах), но многие из них свято чтят все религиозные традиции, соблюдают посты. А такие праздники как Пасха или Рождество отмечают абсолютно все, не имея при этом ни малейшего представления об их значении и истории возникновения. Поэтому, когда почти любому из них задаёшь, казалось бы, элементарный вопрос: "А зачем ты каждый год на Пасху красишь яйца и покупаешь куличи? Что всё это означает?" - в 99% случаях получаешь примерно вот такой вот ответ:
Ты чо, дурачёк что ли? Так ВСЕ делают. Это же праздник!
- Чей праздник? Зачем всё это?
После чего твой православный собеседник начинает что-то невразумительно мычать, злиться и отмахиваться от тебя. А дальнейшие расспросы и уточнения вводят его в состояние дичайшего батхёрта и попоболи.
Но наших бабушек ещё можно понять и простить - они не пользуются этими вашими интернетами, да и вообще выросли в другом государстве, где главенствовал атеизм. Мракобесие более молодых поколений оправдать сложнее. К тому же мало кто из них знает, что ещё относительно недавно сама церковь запрещала все эти яйца, куличи и прочие сегодняшние пасхальные атрибуты, считая их богомерзким язычеством.
В общем для всех интересующихся данными вопросами я и написал этот небольшой обзорный пост.
Ветхий Завет.
Пасха, или по-еврейски Песах, берёт своё начало с тех далёких ветхозаветных времён, когда евреи находились в рабстве у египтян.
Однажды пастуху Моисею явился Б-г в образе несгораемого кустарника (Исх.3:2) и повелел ему идти в Египет, чтобы вывести оттуда израильтян и переселить их в Ханаан. Это необходимо было сделать для того, чтобы спасти евреев от голода, т.к. за 400 лет пребывания в египетском рабстве их численность возросла в семь раз. И фараону, чтобы справиться с демографическим взрывом, даже пришлось устроить им настоящий геноцид: сначала он изнурял евреев тяжёлыми работами, а потом и вовсе приказал "повивальным бабкам", принимающим роды, умерщвлять еврейских младенцев мужского пола. (Исх.1:15-22) .
Но на просьбы Моисея отпустить евреев фараон не соглашался. И тогда Бог-Яхве, выражаясь современным языком, - устроил массовый террор коренного египетского населения, в виде погромов, поджогов, убийств и светопреставлений. Все эти бедствия получили в Пятикнижии название «Десять казней египетских» :
Казнь №10: умерщвление первенца фараона.
Сначала Аарон - старший брат и подельник Моисея - отравил пресную воду в местных водоёмах (Исх.7:20-21)
Затем Г-сподь устроил им дичайшие нашествия насекомых и земноводных (казнь жабами, наказание мошками, пёсьими мухами и саранчой (Исх.8:8-25) .
Далее Он устраивал египтянам мор скота, вызывал дерматологические эпидемии, обрушивал огненный град, на трое суток погружал население во тьму. А когда и всё это не помогло - прибегнул к крайним мерам - массовым убийствам: умертвив всех первенцев (за исключением еврейских). (Исх.12:29) .
В общем, На следующий день напуганный фараон, чей первенец тоже погиб, - отпустил всех евреев с их скотом и пожитками.
А Моисей повелел каждый год отмечать Пасху в память о дне освобождения от рабства.
Исход евреев из разоренных египетских земель.
Но причём здесь крашеные яйца и праздничные куличи?
Новый Завет.
Именно в память о тех событиях Иисус Христос отпраздновал в последний раз Пасху в 33 году нашей эры. Стол был скромным: вино - как символ крови жертвенного ягнёнка, пресный хлеб и горькие травы в знак памяти о горечи бывшего рабства. Это и был последний ужин Иисуса и апостолов.
(Кстати, ещё об одном ритуале, связанным с массовыми убийствами парнокопытных млекопитающих, я расскажу перед Курбан-Байрамом).
Тайная вечеря: последняя трапеза Иисуса Христа со Своими двенадцатью ближайшими учениками, во время которой Он установил таинство Евхаристии и предсказал предательство одного из учеников.
Однако, в Библии говорится, что накануне ареста Иисус изменил значение праздничных блюд. В Евангелие от Луки сказано следующее: "Затем он взял хлеб, воздал благодарность Богу, разломил его и дал им, сказав: «Это означает моё тело, которое будет отдано за вас. Делайте это в воспоминание обо мне». Точно так же он взял и чашу после ужина, сказав: «Эта чаша означает новое соглашение на основании моей крови, которая прольётся за вас." (Луки 22:19,20) .
Таким образом, Иисус предрёк свою смерть, но так или иначе Он не велел Своим ученикам отмечать Пасху в честь Его воскресения. В Библии нет ни единого упоминания об этом.
Апостолы и первые христиане отмечали годовщину воспоминания о смерти Иисуса, каждый год 14 нисана по еврейскому календарю (конец марта / начало апреля по-нашему). Это была памятная вечеря, на которой ели пресный хлеб и пили вино .
Таким образом, пока иудеи праздновали свой Песах как освобождение от египетского рабства - у первых христиан Паска являлась днём скорби. Т.к.за следующие два века христианство успешно набрало популярность, стремительно нарастив "свой электорат" - стали появляться первые противоречия как в праздновании Пасхи, так и в самой дате её проведения. Но об этом немного позже.
Первый Никейский (Вселенский) собор.
Задолго до прихода христианства римляне поклонялись собственному Богу Аттису , покровителю растений. Здесь можно проследить интересное совпадение: римляне верили, что Аттис родился в результате непорочного зачатия, погиб молодым из-за гнева Юпитера, но воскрес через несколько дней после смерти. И в честь его воскрешения люди стали устраивать каждую весну ритуал: рубили дерево, к нему привязывали статую юноши и несли его на площадь города с плачем. Затем начинали танцевать под музыку, и вскоре впадали в транс: доставали ножи, наносили себе небольшие увечья в виде колото-резаных ран, а своей кровью кропили дерево со статуей. Таким образом римляне прощались с Аттисом. Кстати, они соблюдали пост и постились вплоть до праздника воскрешения.
В романе Дена Брауна "Код да Винчи" есть один интересный момент, где один из героев подробно рассказывает о том, как кандидатуру Христа утверждали "на должность Бога" на Первом Никейском (Вселенском) Соборе , состоявшемся в 325 году. Данное событие имело место быть в истории.
Первый Никейский (Вселенский) собор. 325 г. На нём был утверждён Иисус и была произведена реформация празднования Пасхи.
Именно тогда римский император Константин I , опасаясь раскола общества по религиозному признаку, сумел соединить воедино две религии, сделав основной государственной религией - Христианство. Поэтому многие христианские обряды и таинства так похожи на языческие и имеют столь диаметрально противоположные "с первоисточником" значения. Это коснулось и празднования Пасхи. И в том же 325 году христианская Пасха была отделена от иудейской.
Но где же яйца - спросите вы? Скоро и до них дойдём. а пока ещё одно необходимое уточнение:
Расчёт даты Пасхи.
Споры о правильном определении даты празднования Пасхи не утихают до сих пор.
Общее правило для расчёта даты Пасхи: «Пасха празднуется в первое воскресенье после весеннего полнолуния ».
Т.е. это должно быть: а) весной, б) первое воскресенье, в) после полнолуния.
Сложность вычисления также обусловлена смешением независимых астрономических циклов:
Обращение Земли вокруг Солнца (дата весеннего равноденствия);
- обращение Луны вокруг Земли (полнолуние);
- установленный день празднования — воскресенье.
Но не будем лезть в дебри этих расчётов и сразу перейдём к главному:
Вытеснение язычества на Руси христианством.
Не будем также углубляться в основные исторические печальные факты тех далёких лет, чтобы не превращать пост в километровый трактат по истории Древней Руси - а лишь слегка и только с одной стороны коснёмся её, назвав основные события, предопределившие насаждение христианства на территории нашего государства.
В христианизации Руси была заинтересована Византия. Считалось, что любой народ, принявший христианскую веру из рук императора и константинопольского патриарха, автоматически становится вассалом империи. Контакты Руси с Византией способствовали проникновению христианства в русскую среду. На Русь был послан митрополит Михаил, крестивший, по преданию, киевского князя Аскольда. Христианство было популярно среди дружинников и купеческой прослойки при Игоре и Олеге, а княгиня Ольга и вовсе сама стала христианкой во время визита в Константинополь в 950-х годах.
В 988 году Владимир Великий крестит Русь, и начинает бороться с языческими праздниками по совету византийских монахов. Но тогда для русичей христианство было чужой и непонятной религией, и если бы власть начала открыто бороться с язычеством - народ бы взбунтовался. Кроме того, огромный авторитет и влияние на умы имели волхвы. Поэтому была выбрана тактика несколько другая: не силой, а хитростью.
Каждому языческому празднику постепенно давалось новое, христианское значение. Также христианским святым были приписаны привычные для русичей признаки языческих богов. Таким образом, «Коляда» - древний праздник зимнего солнцестояния - постепенно трансформировался в рождество Христово. «Купайло» - летнее солнцестояние - переименовали в праздник Иоанна Крестителя, которого в народе до сих пор называют Иваном Купалой. А что касается христианской Пасхи, то она совпала с очень особенным русским праздником, который назывался . Этот праздник был языческим Новым Годом, и его праздновали в день весеннего равноденствия, когда оживала вся природа.
Праздник Великодня: самого важного праздника в календаре восточных и западных славян.
Наши предки, готовясь к Великодню, разрисовывали яйца и пекли куличи. Но вот только значения этих символов совсем не были похожи на христианские. Когда впервые византийские монахи увидели, как люди отмечают этот праздник - они объявили его страшным грехом, и стали всячески с этим бороться.
Пасхальные яйца и куличи.
Была раньше такая игра, которая называлась «красное яичко». Мужчины брали раскрашенные яйца и бились ними друг с другом. Выигрывал тот, кто разобьёт больше всего чужих яиц при этом не разбив своего. Это делалось для того, чтобы привлечь женщин, так как считалось, что победивший мужчина будет самым крепким и лучшим. У женщин был такой же ритуал - но их битва крашеными яйцами кагбэ символизировала оплодотворение, так как яйцо у многих народов мира считалось издавна символом весеннего возрождения и новой жизни.
Битьё яиц проводилось не только в развлекательно-игровых целях, но и для того, чтобы задобрить богиню плодородия . Задабривая её таким образом, они надеялись на будущий богатый урожай, размножение скота и рождение детей.
По одной из вариаций Макошь - Мокошь. Оно возникло от слова «мокнуть». Символом Макоши считалась вода, дающая жизнь земле и всем живым существам.
Некоторые считают, что обычай печь куличи на Пасху пошёл от евреев, которые пекли свой пасхальный хлеб, который называется маца . Это не так. Сам Иисус разламывал хлеб и угощал им апостолов на тайной вечере, но этот хлеб был плоским и пресным. А кулич делают рыхлым, с изюмом, и посыпают сверху глазурью, а потом меряются - чей типа выше вырос.
Эта традиция возникла задолго до того, как христианство пришло на Русь. Наши предки поклонялись солнцу и верили, что Даждьбог каждую зиму умирает, и рождается заново весной. И в честь нового солнечного рождения в те времена каждая женщина должна была выпечь свой кулич в печи (символе женского лона) и исполнить над ней родильный ритуал. Выпекая кулич, женщины поднимали подол, имитируя беременность. Это считалась символом новой жизни.
Как можно догадаться, выпекаемый кулич, имеющий цилиндрическую форму, покрытый белой глазурью и посыпанная семенами является ни чем иным, как эрегированным мужским половым х.. членом. Предки относились к таким ассоциациям спокойно, потому что для них было главным, чтобы земля давала урожай, а женщины рожали. Поэтому после того, как пасху доставали из печи, на ней рисовали крест, который был символом бога солнца. Даждьбог отвечал за плодовитость женщин и за плодородие земли.
Эти сходства Даждьбога с Иисусом Христом: воскрешение и главный символ - крест, по мнению историков и явились главными признаками, по которым византийской церкви удалось успешно слить воедино язычество и христианство.
Чистый четверг и зомбоапокалипсис.
В отличие от Пасхи первых христиан, употреблявших исключительно пресный хлеб с вином, наши предки праздновали Великдень по полной программе: с мясом, колбасами и прочими вкусностями. С установлением христианства церковь запретила употреблять мясное на праздник. Однако раз в году мясными блюдами угощали не простых гостей, а покойников. Назывался этот ритуал - «Радуницы»:
Люди собирались на кладбищах в четверг, перед Великоднем. Они приносили в корзинах еду, раскладывали её на могилах, и потом начинали громко и протяжно звать своих умерших, просить, чтобы те вернулись в мир живых, и попробовали вкусную еду. Считалось, что именно в четверг перед Великоднем предки выходили из земли и оставались рядом с живыми людьми до следующего воскресенья после праздника. В это время их нельзя было называть покойниками, потому, что они слышат всё, о чём говорят, и могут обидеться. Люди тщательно готовились к «встрече» с родственниками: задабривали домовых небольшими жертвами, вешали обереги и убирались в домах.
На сегодняшний день этот совсем недобрый праздник поделился на два радостных: в чистый четверг - когда хозяйки устраивают генеральную уборку в доме, и в проводное воскресенье - когда все наши бапки дружною гурьбой устремляются на кладбища и выкладывают там на могилах своих родственников крашеные яйца и куличи.
Но такая перемена произошла не сразу. С языческими ритуалами довольно долго и жёстко боролись, а в XVI веке к этой борьбе подключился даже Иван Грозный, который пытался избавиться от двоеверия. Во исполнение указов Ивана Грозного, священники начали присматривать за религиозным порядком и даже шпионить. Но это не помогло, народ по-прежнему чтил свои традиции, и как и прежде в домах люди продолжали исполнять языческие ритуалы, а на глазах ходили в церковь. И церковь сдалась. В XVIII веке языческие символы были объявлены христианскими, им было даже придумано божественное происхождение. Так символом Христового воскресения стали яйца плодородия, а хлеб Даждьбога превратился в символ Иисуса Христа.
Эпилог.
Теперь, бразы и систы, вы знаете о Пасхе практически всё. Осталось только провести небольшую параллель.
За многие века Пасха, как и наш День победы, превратилась из Дня скорби по погибшим - в праздничную вакханалию. Почти никто уже не знает и не помнит, с чего всё началось и зачем всё это нужно. Просто ещё один праздничный день, с которого можно православно набухаться и безнаказанно уйти в аццкий христианский запойно-угарный отрыв.
Теперь же вы будете ЗНАТЬ - за что пить. И пить ли вообще. Ведь, возможно, для кого-то этот день окажется днём скорби. Или днём больших невесёлых раздумий...
Главный праздник христианского календаря глубоко запечатлен в народной душе. Он нашел светлое отражение у поэтов и писателей. Об особом отношении к нему говорит и тот факт, что даже во времена агрессивного атеизма, борьбы с религией и верующими его все равно отмечали и достаточно широко - пекли куличи, готовили пасху, красили яйца и носили их святить в церковь.
По старинному народному поверью, на Пасху Христос в нищенском рубище странствует по земле и заходит в дома к людям в виде странника или нищего, чтобы испытать людское милосердие. Поэтому праздничные яства на Руси всегда готовили в изобилии, чтобы иметь возможность угостить каждого пришедшего в дом. В прежние времена в пасхальные дни нужно было особенно позаботиться о нищих и больных, а также людях, оказавшихся в заключении. В больницы и тюрьмы посылались в огромном количестве подарки - куличи, пироги, яйца.
Сыр и яйца - это первая пища, которую верующие вкушают после 40-дневного поста. Пасхальное яичко - символ Воскресения Христова. Окрашенное красной краской яйцо - знак пасхальной радости о победе над смертью. Обычай на Пасху обмениваться яйцами, по преданию, обязан святой Марии Магдалине, которая, представ перед императором Тиверием, поднесла ему красное яичко с приветствием: "Христос воскресе!"
Cамый главный праздник
Пасха - самый главный праздник христианского года, в основе которого лежит евангельское повествование о чудесном воскресении Иисуса Христа, распятого на кресте. Ученики и последователи Христа восприняли Его смерть как искупление грехов мира, а воскресение - как победу над силой зла и дарование Богом вечной жизни. Иисус Христос, принеся Себя в жертву на кресте, даровал людям избавление от вечной смерти и проклятия - неизбежных последствий человеческого греха.
Самый древний праздник
Пасха является не только самым главным, но и самым древним из всех христианских праздников. Он был установлен и отмечался уже во времена апостолов. Древняя Церковь под именем Пасхи соединяла два воспоминания: первое - о страдании, а второе - о Воскресении Иисуса Христа. Празднованию Пасхи посвящались как дни, предшествующие торжеству Воскресения Христова, так и следующие за ним. В зависимости от характера воспоминания, каждый этап праздника имел свое наименование - Пасха Страданий (иначе, - Пасха Крестная) и Пасха Воскресения. Первый этап праздника отмечался постом и покаянием, а второй - праздничными торжествами.
Пасха у первых христиан
В первые века христианские общины отмечали Пасху в разное время. На Востоке, в Малоазийских Церквах, ее праздновали одновременно с Пасхой иудейской - 14 нисана по еврейскому календарю, независимо от того, на какой день недели выпадал праздник. Западная Церковь отмечала Пасху в первое воскресенье после весеннего равноденствия. Первая попытка установить для всех Церквей единое правило празднования Пасхи была предпринята св. Поликарпом, епископом Смирнским, в середине II века. Но окончательное решение о едином праздновании Пасхи было принято только на Первом Вселенском Соборе, проходившем в г. Никее (современный г. Изник, Турция) в 325 г. Собор постановил, что Пасха должна отмечаться в первое воскресенье после весеннего равноденствия и полнолуния при условии, чтобы она никогда не совпадала с иудейской Пасхой. Таким образом, Пасха является подвижным праздником, выпадающим каждый год на разные числа в период с 22 марта по 25 апреля. Эти числа определяются по особой таблице, Пасхалии, в которой указаны даты празднования Пасхи на много лет вперед.
Пасхальное богослужение
Пасхальное богослужение отличается особой торжественностью. Перед его началом в храмах зажигаются все светильники, и люди, находящиеся в храме, стоят со свечами в знак особой духовной радости. Со времен апостолов пасхальное богослужение совершается ночью. Подобно древнему избранному народу, бодрствовавшему в ночь своего избавления от египетского рабства, христиане тоже бодрствуют в священную для них ночь Воскресения Христова.
Богослужение начинается с крестного хода - торжественной процессии вокруг храма с фонарем, хоругвями, Евангелием, иконами Воскресения Христова и Божией Матери, с пением канона Пасхи. Верующие приветствуют друг друга словами "Христос воскресе!", на которые следует ответ: "Воистину воскресе!". В конце богослужения совершается освящение артоса (греч. "хлеб") - большой просфоры с изображением Креста или Воскресения Христова, которая затем устанавливается в храме на аналое вместе с иконой праздника. Артос является напоминанием того, что Иисус Христос Своей Крестной смертью и Воскресением стал для христиан истинным Хлебом вечной жизни. В Светлую Субботу артос дробится и раздается всем верующим.
Основные пасхальные торжества продолжаются в течение всей последующей недели, называемой Светлой седмицей, и заканчиваются на восьмой день - в воскресенье (второе воскресенье после Пасхи).
Светлый праздник Воскресения Христова получил отображение в стихах многих русских поэтов - разных эпох и разных творческих направлений. К этой теме обращались Аполлон Майков, Владимир Соловьев, Иван Бунин, Константин Бальмонт, Михаил Кузьмин, Сергей Есенин и другие. Вот лишь несколько примеров:
Владимир Соловьев
Воскресшему
Лучей блестящих полк за полком
Нам шлет весенний юный день,
Но укрепляет тихомолком
Твердыню льда ночная тень.
Земля чернеет меж снегами,
Но этот траур веселит,
Когда победными лучами
Весны грядущей он залит.
Души созревшего расцвета
Не сдержит снег седых кудрей,
Лишь эту смесь зимы и лета
Осветит взор твоих очей.
Аполлон Майков
Христос Воскрес!
Повсюду благовест гудит,
Из всех церквей народ валит.
Заря глядит уже с небес...
С полей уж снят покров снегов,
И реки рвутся из оков,
И зеленее ближний лес...
Христос Воскрес! Христос Воскрес!
Вот просыпается земля,
И одеваются поля,
Весна идет, полна чудес!
Христос Воскрес! Христос Воскрес!
Княжна Елена Горчакова
Воскресение Христово
В день Пасхи, радостно играя,
Высоко жаворонок взлетел,
И в небе синем, исчезая,
Песнь воскресения запел.
И песнь ту громко повторяли
И степь, и холм, и темный лес.
"Проснись, земля, – они вещали, –
Проснись: Твой Царь, твой Бог воскрес!
Проснитесь, горы, долы, реки,
Хвалите Господа с Небес.
Побеждена им смерть вовеки –
Проснись и ты, зеленый лес.
Подснежник, ландыш серебристый,
Фиалка – зацветите вновь
И воссылайте гимн душистый
Тому, Чья заповедь – любовь".
Великий князь Константин Константинович Романов (К.Р.)
Тебе, Воскресшему, благодаренье!
Минула ночь, и новая заря
Да знаменует миру обновленье
В сердцах людей любовию горя.
Хвалите Господа с Небес
И пойте непрестанно:
Исполнен мир Его чудес
И славы несказанной.
Хвалите сонм Бесплотных Сил
И Ангельские лики:
Из мрака скорбного могил
Свет воссиял великий.
Хвалите Господа с Небес,
Холмы, утесы, горы!
Осанна! Смерти страх исчез,
Светлеют наши взоры.
Хвалите Бога, моря даль
И океан безбрежный!
Да смолкнут всякая печаль
И ропот безнадежный!
Хвалите Господа с Небес
И славьте, человеки!
Воскрес Христос!
Христос Воскрес!
И смерть попрал навеки!
Сергей Есенин
Пасхальный благовест
Колокол дремавший
Разбудил поля,
Улыбнулась солнцу
Сонная земля.
Понеслись удары
К синим небесам,
Звонко раздается
Голос по лесам.
Скрылась за рекою,
Бледная луна,
Звонко побежала
Резвая волна.
Тихая долина
Отгоняет сон,
Где-то за дорогой
Замирает звон.
Константин Бальмонт
Вербы
Вербы овеяны
Ветром нагретым,
Нежно взлелеяны
Утренним светом.
Ветви пасхальные,
Нежно-печальные,
Смотрят веселыми,
Шепчутся с пчелами.
Кладбище мирное
Млеет цветами,
Пение клирное
Льется волнами.
Светло-печальные
Песни пасхальные,
Сердцем взлелеяны,
Вечным овеяны.
Благовест
Я ждал его с понятным нетерпеньем,
Восторг святой в душе своей храня,
И сквозь гармонию молитвенного пенья
Он громом неба всколыхнул меня.
Издревле благовест над Русскою землею
Пророка голосом о небе нам вещал;
Так солнца луч весеннею порою
К расцвету путь природе освещал.
К тебе, о Боже, к Твоему престолу,
Где правда, Истина светлее наших слов,
Я путь держу по Твоему глаголу,
Что слышу я сквозь звон колоколов.
Иван Бунин
Христос воскрес!
Христос воскрес! Опять с зарею
Редеет долгой ночи тень,
Опять зажегся над землею
Для новой жизни новый день.
Еще чернеют чащи бора;
Еще в тени его сырой,
Как зеркала, стоят озера
И дышат свежестью ночной;
Еще в синеющих долинах
Плывут туманы... Но смотри:
Уже горят на горных льдинах
Лучи огнистые зари!
Они в выси пока сияют.
Недостижимой, как мечта,
Где голоса земли смолкают
И непорочна красота.
Но, с каждым часом приближаясь
Из-за алеющих вершин,
Они заблещут, разгораясь,
И в тьму лесов, и в глубь долин;
Они взойдут в красе желанной
И возвестят с высот небес,
Что день настал обетованный,
Что Бог воистину воскрес!
Алексей Плещеев
Как солнце блещет ярко,
Как неба глубь светла,
Как весело и громко
Гудят колокола.
Немолчно в Божьих храмах
Поют "Христос Воскресе!"
И звуки дивной песни
Доходят до небес.
Михаил Кузмин
Пасха
На полях черно и плоско,
Вновь я Божий и ничей!
Завтра Пасха, запах воска,
Запах теплых куличей.
Прежде жизнь моя текла так
Светлой сменой точных дней,
А теперь один остаток
Как-то радостно больней.
Ведь зима, весна и лето,
Пасха, пост и Рождество,
Если сможешь вникнуть в это,
В капле малой – Божество.
Пусть и мелко, пусть и глупо,
Пусть мы волею горды,
Но в глотке грибного супа –
Радость той же череды.
Что запомнил сердцем милым,
То забвеньем не позорь.
Слаще нам постом унылым
Сладкий яд весенних зорь.
Будут трепетны и зорки
Бегать пары по росе
И на Красной, Красной горке
Обвенчаются, как все.
Пироги на именины,
Дети, солнце... мирно жить,
Чтобы в доски домовины
Тело милое сложить.
В этой жизни Божья ласка
Словно вышивка видна,
А теперь ты, Пасха, Пасха,
Нам осталася одна.
Уж ее не позабудешь,
Как умом ты не мудри.
Сердце теплое остудишь –
Разогреют звонари.
И поют, светлы, не строги:
Дили-бом, дили-бом бом!
Ты запутался в дороге,
Так вернись в родимый дом.
Замечательные свидетельства о том, как самый главный православный праздник встречали в первопрестольной столице, оставил в своей книге "Лето Господне" русский писатель Иван Шмелев. Вот как он рассказывает об этом:
"Пост уже на исходе, идет весна. Прошумели скворцы над садом, - слыхал их кучер, - а на Сорок Мучеников прилетели и жаворонки. Каждое утро вижу я их в столовой: глядят из сухарницы востроносые головки с изюминками в глазках, а румяные крылышки заплетены на спинке. Жалко их есть, так они хороши, и я начинаю с хвостика. Отпекли на Крестопоклонной маковые "кресты", - и вот уж опять она, огромная лужа на дворе. Бывало, отец увидит, как плаваю я по ней на двери, гоняюсь с палкой за утками, заморщится и крикнет:
Косого сюда позвать!..
Василь-Василич бежит опасливо, стреляя по луже глазом. Я знаю, о чем он думает: "ну, ругайтесь... и в прошлом году ругались, а с ней все равно не справиться!"
Старший прикащик ты - или... что? Опять у тебя она? Барки по ней гонять?!
Сколько разов засыпал-с!.. - оглядывает Василь-Василич лужу, словно впервые видит, - и навозом заваливал, и щебнем сколько транбовал, а ей ничего не делается! Всосет - и еще пуще станет. Из-под себя, что ли, напущает?.. Спокон веку она такая, топлая... Да оно ничего-с, к лету пообсохнет, и уткам природа есть...
Отец поглядит на лужу, махнет рукой.
Кончили возку льда. Зеленые его глыбы лежали у сараев, сияли на солнце радугой, синели к ночи. Веяло от них морозом. Ссаживая коленки, я взбирался по ним до крыши сгрызать сосульки. Ловкие молодцы, с обернутыми в мешок ногами, - а то сапоги изгадишь - скатили лед с грохотом в погреба, завалили чистым снежком из сада и прихлопнули накрепко творила.
Похоронили ледок, шабаш! До самой весны не встанет.
Им поднесли по шкалику, они покрякали:
Хороша-а... Крепше ледок скипится.
Прошел квартальный, велел: мостовую к Пасхе сколоть, под пыль! Тукают в лед кирками, долбят ломами - до камушка. А вот уж и первая пролетка. Бережливо пошатываясь на ледяной канавке, сияя лаком, съезжает она на мостовую. Щеголь-извозчик крестится под новинку, поправляет свою поярку и бойко катит по камушкам с первым веселым стуком.
В кухне под лестницей сидит гусыня-злюка. Когда я пробегаю, она шипит по-змеиному и изгибает шею - хочет меня уклюнуть. Скоро Пасха! Принесли из амбара "паука", круглую щетку на шестике, - обметать потолки для Пасхи. У Егорова в магазине сняли с окна коробки и поставили карусель с яичками. Я подолгу любуюсь ими: кружатся тихо-тихо, одно за другим, как сон. На золотых колечках, на алых ленточках. Сахарные, атласные...
В булочных - белые колпачки на окнах с буковками - X. В. Даже и наш Воронин, у которого "крысы в квашне ночуют", и тот выставил грязную картонку: "принимаются заказы на куличи и пасхи и греческие бабы"! Бабы?.. И почему-то греческие! Василь-Василич принес целое ведро живой рыбы - пескариков, налимов, - сам наловил наметкой. Отец на реке с народом. Как-то пришел, веселый, поднял меня за плечи до соловьиной клетки и покачал.
Ну, брат, прошла Москва-река наша. Плоты погнали!..
И покрутил за щечку.
Василь-Василич стоит в кабинете на порожке. На нем сапоги в грязи. Говорит хриплым голосом, глаза заплыли.
Будь-п-койны-с, подчаливаем... к Пасхе под Симоновом будут. Сейчас прямо из...
Из кабака? Вижу.
Никак нет-с, из этого... из-под Звенигорода, пять ден на воде. Тридцать гонок березняку, двадцать сосны и елки, на крылах летят-с!.. И барки с лесом, и... А у Паленова семнадцать гонок вдрызг расколотило, вроссыпь! А при моем глазе... у меня робята природные, жиздринцы!
Отец доволен: Пасха будет спокойная. В прошлом году заутреню на реке встречали.
С Кремлем бы не подгадить... Хватит у нас стаканчиков?
Тыщонок десять набрал-с, доберу! Сала на заливку куплено. Лиминацию в три дни облепортуем-с. А как в приходе прикажете-с? Прихожане летось обижались, лиминации не было. На лодках народ спасали под Доргомиловом... не до лиминации!..
Нонешнюю Пасху за две справим!
Говорят про щиты и звезды, про кубастики, шкалики, про плошки... про какие-то "смолянки" и зажигательные нитки.
Истечение народа будет!.. Приман к нашему приходу-с.
Давай с ракетами. Возьмешь от квартального записку на дозволение. Сколько там надо... понимаешь?
Красную ему за глаза... пожару не наделаем! - весело говорит Василь-Василич. - Запущать - так уж запущать-с!
Думаю вот что... Крест на кумполе, кубастиками бы пунцовыми?..
П-маю-с, зажгем-с. Высоконько только?.. Да для Божьего дела-с... воздаст-с! Как говорится, у Бога всего много.
Щит на крест крепить Ганьку-маляра пошлешь... на кирпичную трубу лазил! Пьяного только не пускай, еще сорвется.
Нипочем не сорвется, пьяный только и берется! Да он, будь-п-койны-с, себя уберегет. В кумполе лючок слуховой, под яблочком... он, стало быть, за яблочко причепится, захлестнется за шейку, подберется, ко кресту вздрочится, за крест зачепится-захлестнется, в петельке сядет - и качай! Новые веревки дам. А с вами-то мы, бывало... на Христе-Спасителе у самых крестов качали, уберег Господь.
Прошла "верба". Вороха роз пасхальных, на иконы и куличи, лежат под бумагой в зале. Страстные дни. Я еще не говею, но болтаться теперь грешно, и меня сажают читать Евангелие. "Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил Иуду...". Я не могу понять: Авраам же мужского рода! Прочтешь страничку, с "морским жителем" поиграешь, с вербы, в окно засмотришься. Горкин пасочницы как будто делает! Я кричу ему в форточку, он мне машет.
На дворе самая веселая работа: сколачивают щиты и звезды, тешут планочки для - X. В. На приступке сарая, на солнышке, сидит в полушубке Горкин, рукава у него съежены гармоньей. Называют его - "филенщик", за чистую работу. Он уже не работает, а так, при доме. Отец любит с ним говорить и всегда при себе сажает. Горкин поправляет пасочницы. Я смотрю, как он режет кривым резачком дощечку.
Домой помирать поеду, кто тебе резать будет? Пока жив, учись. Гляди вот, винограды сейчас пойдут...
Он ковыряет на дощечке, и появляется виноград! Потом вырезает "священный крест", иродово копье и лесенку - на небо! Потом удивительную птичку, потом буковки - X. В. Замирая от радости, я смотрю. Старенькие у него руки, в жилках.
Учись святому делу. Это голубок, Дух-Свят. Я тебе, погоди, заветную вырежу пасочку. Будешь Горкина поминать. И ложечку тебе вырежу... Станешь щи хлебать - глядишь, и вспомнишь.
Вот и вспомнил. И все-то они ушли...
Я несу от Евангелий страстную свечку, смотрю на мерцающий огонек: он святой. Тихая ночь, но я очень боюсь: погаснет! Донесу - доживу до будущего года. Старая кухарка рада, что я донес. Она вымывает руки, берет святой огонек, зажигает свою лампадку, и мы идем выжигать кресты. Выжигаем над дверью кухни, потом на погребице, в коровнике...
Он теперь никак при хресте не может. Спаси Христос... - крестясь, говорит она и крестит корову свечкой. - Христос с тобой, матушка, не бойся... лежи себе.
Корова смотрит задумчиво и жует.
Ходит и Горкин с нами. Берет у кухарки свечку и выжигает крестик над изголовьем в своей каморке. Много там крестиков, с прежних еще годов.
Кажется мне, что на нашем дворе Христос. И в коровнике, и в конюшнях, и на погребице, и везде. В черном крестике от моей свечки - пришел Христос. И все - для Него, что делаем. Двор чисто выметен, и все уголки подчищены, и под навесом даже, где был навоз. Необыкновенные эти дни - страстные, Христовы дни. Мне теперь ничего не страшно: прохожу темными сенями - и ничего, потому что везде Христос.
У Воронина на погребице мнут в широкой кадушке творог. Толстый Воронин и пекаря, засучив руки, тычут красными кулаками в творог, сыплют в него изюму и сахарку и проворно вминают в пасочницы. Дают попробовать мне на пальце: ну, как? Кисло, но я из вежливости хвалю. У нас в столовой толкут миндаль, по всему дому слышно. Я помогаю тереть творог на решетке. Золотистые червячки падают на блюдо, - совсем живые! Протирают все, в пять решет: пасох нам надо много. Для нас - самая настоящая, пахнет Пасхой. Потом - для гостей, парадная, еще "маленькая" пасха, две людям, и еще - бедным родственникам. Для народа, человек на двести, делает Воронин под присмотром Василь-Василича, и плотники помогают делать. Печет Воронин и куличи народу.
Василь-Василич и здесь, и там. Ездит на дрожках к церкви, где Ганька-маляр висит - ладит крестовый щит. Пойду к Плащанице и увижу. На дворе заливают стаканчики. Из амбара носят в больших корзинах шкалики, плошки, лампионы, шары, кубастики - всех цветов. У лужи горит костер, варят в котле заливку. Василь-Василич мешает палкой, кладет огарки и комья сала, которого "мышь не ест". Стаканчики стоят на досках, в гнездышках, рядками, и похожи на разноцветных птичек. Шары и лампионы висят на проволоках. Главная заливка идет в Кремле, где отец с народом. А здесь - пустяки, стаканчиков тысячка, не больше. Я тоже помогаю, - огарки ношу из ящика, кладу фитили на плошки. И до чего красиво! На новых досках, рядочками, пунцовые, зеленые, голубые, золотые, белые с молочком... Покачиваясь, звенят друг в дружку большие стеклянные шары, и солнце пускает зайчики, плющится на бочках, на луже.
Ударяют печально, к Плащанице. Путается во мне и грусть, и радость: Спаситель сейчас умрет... и веселые стаканчики, и миндаль в кармашке, и яйца красить... и запахи ванили и ветчины, которую нынче запекли, и грустная молитва, которую напевает Горкин, - "Иуда нечести-и-вый... си-риб-ром помрачи-и-ися..." Он в новом казакинчике, помазал сапоги дегтем, идет в церковь.
Перед Казанской толпа, на купол смотрят. У креста качается на веревке черненькое, как галка. Это Ганька, отчаянный. Толкнется ногой - и стукнется. Дух захватывает смотреть. Слышу: картуз швырнул! Мушкой летит картуз и шлепает через улицу в аптеку. Василь-Василич кричит:
Эй, не дури... ты! Стаканчики примай!..
Дава-ай!.. - орет Ганька, выделывая ногами штуки. Даже и квартальный смотрит.
Подкатывает отец на дрожках.
Поживей, ребята! В Кремле нехватка... - торопит он и быстро взбирается на кровлю.
Лестница составная, зыбкая. Лезет и Василь-Василич. Он тяжелей отца, и лестница прогибается дугою. Поднимают корзины на веревках. Отец бегает по карнизу, указывает, где ставить кресты на крыльях. Ганька бросает конец веревки, кричит - давай! Ему подвязывают кубастики в плетушке, и он подтягивает к кресту. Сидя в петле перед крестом, он уставляет кубастики. Поблескивает стеклом. Теперь самое трудное: прогнать зажигательную нитку. Спорят: не сделать одной рукой, держаться надо! Ганька привязывает себя к кресту. У меня кружится голова, мне тошно...
Готовааа!.. Принимай нитку-у!..
Сверкнул от креста комочек. Говорят - видно нитку по куполу! Ганька скользит из петли, ползет по "яблоку" под крестом, ныряет в дырку на куполе. Покачивается пустая петля. Ганька уже на крыше, отец хлопает его по плечу. Ганька вытирает лицо рубахой и быстро спускается на землю. Его окружают, и он показывает бумажку:
Как трешницы-то охватывают!
Глядит на петлю, которая все качается.
Это отсюда страшно, а там - как в креслах!
Он очень бледный, идет, пошатываясь.
В церкви выносят Плащаницу. Мне грустно: Спаситель умер. Но уже бьется радость: воскреснет, завтра! Золотой гроб, святой. Смерть - это только так: все воскреснут. Я сегодня читал в Евангелии, что гробы отверзлись и многие телеса усопших святых воскресли. И мне хочется стать святым, - навертываются даже слезы. Горкин ведет прикладываться. Плащаница увита розами. Под кисеей, с золотыми херувимами, лежит Спаситель, зеленовато-бледный, с пронзенными руками. Пахнет священно розами.
С притаившейся радостью, которая смешалась с грустью, я выхожу из церкви. По ограде навешены кресты и звезды, блестят стаканчики. Отец и Василь-Василич укатили на дрожках в Кремль, прихватили с собой и Ганьку. Горкин говорит мне, что там лиминация ответственная, будет глядеть сам генерал-и-губернатор Долгоруков. А Ганьку "на отчаянное дело взяли".
У нас пахнет мастикой, пасхой и ветчиной. Полы натерты, но ковров еще не постелили.
Мне дают красить яйца.
Ночь. Смотрю на образ, и все во мне связывается с Христом: иллюминация, свечки, вертящиеся яички, молитвы, Ганька, старичок Горкин, который, пожалуй, умрет скоро... Но он воскреснет! И я когда-то умру, и все. И потом встретимся все... и Васька, который умер зимой от скарлатины, и сапожник Зола, певший с мальчишками про волхвов, - все мы встретимся там. И Горкин будет вырезывать винограды на пасочках, но какой-то другой, светлый, как беленькие пуши, которые я видел в поминаньи. Стоит Плащаница в Церкви, одна, горят лампады. Он теперь сошел в ад и всех выводит из огненной геенны. И это для Него Ганька полез на крест, и отец в Кремле лазит на колокольню, и Василь-Василич, и все наши ребята, - все для Него это! Барки брошены на реке, на якорях, там только по сторожу осталось. И плоты вчера подошли. Скучно им на темной реке, одним. Но и с ними Христос, везде... Кружатся в окне у Егорова яички. Я вижу жирного червячка с черной головкой с бусинками-глазами, с язычком из алого суконца... дрожит в яичке. Большое сахарное яйцо я вижу - и в нем Христос.
Великая Суббота, вечер. В доме тихо, все прилегли перед заутреней. Я пробираюсь в зал - посмотреть, что на улице. Народу мало, несут пасхи и куличи в картонках. В зале обои розовые - от солнца, оно заходит. В комнатах - пунцовые лампадки, пасхальные: в Рождество были голубые?.. Постлали пасхальный ковер в гостиной, с пунцовыми букетами. Сняли серые чехлы с бордовых кресел. На образах веночки из розочек. В зале и в коридорах - новые красные "дорожки". В столовой на окошках - крашеные яйца в корзинах, пунцовые: завтра отец будет христосоваться с народом. В передней - зеленые четверти с вином: подносить. На пуховых подушках, в столовой на диване, - чтобы не провалились! - лежат громадные куличи, прикрытые розовой кисейкой, - остывают. Пахнет от них сладким теплом душистым. Тихо на улице. Со двора поехала мохнатая телега, - повезли в церковь можжевельник. Совсем темно. Вспугивает меня нежданный шепот:
Ты чего это не спишь, бродишь?..
Это отец. Он только что вернулся.
Я не знаю, что мне сказать: нравится мне ходить в тишине по комнатам и смотреть, и слушать, - другое все! - такое необыкновенное, святое.
Отец надевает летний пиджак и начинает оправлять лампадки. Это он всегда сам: другие не так умеют. Он ходит с ними по комнатам и напевает вполголоса: "Воскресение Твое Христе Спасе... Ангели поют на небеси..." И я хожу с ним. На Душе у меня радостное и тихое, и хочется отчего-то плакать. Смотрю на него, как становится он на стул, к иконе, и почему-то приходит в мысли: неужели и он умрет!.. Он ставит рядком лампадки на жестяном подносе и зажигает, напевая священное. Их очень много, и все, кроме одной, пунцовые. Малиновые огоньки спят - не шелохнутся. И только одна, из детской, - розовая, с белыми глазками, - ситцевая будто. Ну, до чего красиво! Смотрю на сонные огоньки и думаю: а это святая иллюминация, Боженькина. Я прижимаюсь к отцу, к ноге. Он теребит меня за щеку. От его пальцев пахнет душистым, афонским, маслом.
А шел бы ты, братец, спать?
От сдерживаемой ли радости, от усталости этих дней или от подобравшейся с чего-то грусти, - я начинаю плакать, прижимаюсь к нему, что-то хочу сказать, не знаю... Он подымает меня к самому потолку, где сидит в клетке скворушка, смеется зубами из-под усов.
А ну, пойдем-ка, штучку тебе одну...
Он несет в кабинет пунцовую лампадку, ставит к иконе Спаса, смотрит, как ровно теплится и как хорошо стало в кабинете. Потом достает из стола... золотое яичко на цепочке!
Возьмешь к заутрени, только не потеряй. А ну, открой-ка...
Я с трудом открываю ноготочком. Хруп, - пунцовое там и золотое. В серединке сияет золотой, тяжелый; в боковых кармашках - новенькие серебряные. Чудесный кошелечек! Я целую ласковую руку, пахнущую деревянным маслом. Он берет меня на колени, гладит...
И устал же я, братец... а все дела. Сосни-ка, лучше, поди, и я подремлю немножко.
О, незабвенный вечер, гаснущий свет за окнами... И теперь еще слышу медленные шаги, с лампадкой, поющий в раздумьи голос -
Ангели поют на не-бе-си-и...
Таинственный свет, святой. В зале лампадка только. На большом подносе - на нем я могу улечься - темнеют куличи, белеют пасхи. Розы на куличах и красные яйца кажутся черными. Входят на носках двое, высокие молодцы в поддевках, и бережно выносят обвязанный скатертью поднос. Им говорят тревожно: "Ради Бога, не опрокиньте как!" Они отвечают успокоительно: "Упаси Бог, поберегемся". Понесли святить в церковь.
Идем в молчаньи по тихой улице, в темноте. Звезды, теплая ночь, навозцем пахнет. Слышны шаги в темноте, белеют узелочки.
В ограде парусинная палатка, с приступочками. Пасхи и куличи, в цветах, - утыканы изюмом. Редкие свечечки. Пахнет можжевельником священно. Горкин берет меня за руку.
Папашенька наказал с тобой быть, лиминацию показать. А сам с Василичем в Кремле, после и к нам приедет. А здесь командую я с тобой.
Он ведет меня в церковь, где еще темновато, прикладывает к малой Плащанице на столике: большую, на Гробе, унесли. Образа в розанах. На мерцающих в полутьме паникадилах висят зажигательные нитки. В ногах возится можжевельник. Священник уносит Плащаницу на голове. Горкин в новой поддевке, на шее у него розовый платочек, под бородкой. Свечка у него красная, обвита золотцем.
Крестный ход сейчас, пойдем распоряжаться.
Едва пробираемся в народе. Пасочная палатка - золотая от огоньков, розовое там, снежное. Горкин наказывает нашим:
Здесь, Михал Панкратыч, не сумлевайтесь!
Фотогену на бочки налили?
Все, враз засмолим!
Митя! Как в большой ударишь разов пяток, сейчас на красный-согласный переходи, с перезвону на трезвон, без задержки... верти и верти во все! Опосля сам залезу. По-нашему, по-ростовски! Ну, дай Господи...
Ангели по-ют на небеси-и..!
В-вали-и!.. - вскрикивает Горкин, - и четыре ракеты враз с шипеньем рванулись в небо и рассыпались щелканьем на семицветные яблочки. Полыхнули "смолянки", и огненный змей запрыгал во всех концах, роняя пылающие хлопья.
Кумпол-то, кумпол-то! - дергает меня Горкин.
Огненный змей взметнулся, разорвался на много змей, взлетел по куполу до креста... и там растаял. В черном небе алым Крестом воздвиглось! Сияют кресты на крыльях, у карнизов. На белой церкви светятся мягко, как молочком, матово-белые кубастики, розовые кресты меж ними, зеленые и голубые звезды. Сияет - X. В. На пасочной палатке тоже пунцовый крестик. Вспыхивают бенгальские огни, бросают на стены тени - кресты, хоругви, шапку архиерея, его трикирий. И все накрыло великим гулом, чудесным звоном из серебра и меди.
Хрис-тос воскре-се из ме-ртвых...
Ну, Христос Воскресе... - нагибается ко мне радостный, милый Горкин.
Трижды целует и ведет к нашим в церковь. Священно пахнет горячим воском и можжевельником.
Сме-ртию смерть... по-пра-ав..!
Звон в рассвете, неумолкаемый. В солнце и звоне утро. Пасха, красная. И в Кремле удалось на славу. Сам Владимир Андреич Долгоруков благодарил! Василь-Василич рассказывает:
Говорит - удружили. К медалям приставлю, говорит. Такая была... поддевку прожег! Митрополит даже ужасался... до чего было! Весь Кремль горел. А на Москва-реке... чисто днем!..
Отец, нарядный, посвистывает. Он стоит в передней, у корзин с красными яйцами, христосуется. Тянутся из кухни, гусем. Встряхивают волосами, вытирают кулаком усы и лобызаются по три раза. "Христос Воскресе!", "Воистину Воскресе"... "Со Светлым Праздничком"... Получают яйцо и отходят в сени. Долго тянутся - плотники, народ русый, маляры - посуше, порыжее... плотогоны - широкие крепыши... тяжелые землекопы-меленковцы, ловкачи - каменщики, кровельщики, водоливы, кочегары...
Угощение на дворе. Орудует Василь-Василич, в пылающей рубахе, жилетка нараспашку, - вот-вот запляшет. Зудят гармоньи. Христосуются друг с дружкой, мотаются волосы там и там. У меня заболели губы...
Трезвоны, перезвоны, красный - согласный звон. Пасха красная. Обедают на воле, под штабелями леса. На свежих досках обедают, под трезвон. Розовые, красные, синие, желтые, зеленые скорлупки - всюду, и в луже святятся. Пасха красная! Красен и день, и звон.
Я рассматриваю надаренные мне яички. Вот хрустально-золотое, через него - все волшебное. Вот - с растягивающимся жирным червячком; у него черная головка, черные глазки-бусинки и язычок из алого суконца. С солдатиками, с уточками, резное-костяное... И вот, фарфоровое - отца. Чудесная панорамка в нем... За розовыми и голубыми цветочками бессмертника и мохом, за стеклышком в золотом ободке, видится в глубине картинка: белоснежный Христос с хоругвью воскрес из Гроба. Рассказывала мне няня, что если смотреть за стеклышко, долго-долго, увидишь живого ангелочка. Усталый от строгих дней, от ярких огней и звонов, я вглядываюсь за стеклышко. Мреет в моих глазах, - и чудится мне, в цветах, - живое, неизъяснимо-радостное, святое... - Б о г?.. Не передать словами. Я прижимаю к груди яичко, - и усыпляющий перезвон качает меня во сне".
«Христос Воскресе! Воистину воскресе!» — таким христианским приветствием на протяжении многих столетий христиане поздравляют друг друга в величайший день Пасхи. Но всегда ли это приветствие было популярным среди наших предков, каким было празднование Пасхи много веков назад, как отмечали и отмечали ли вообще древние русичи чудо воскресенья Сына Божьего?.. Какой была Пасха в древней руси?
Для современного человека Пасха – главный христианский праздник. И сегодня уже мало кто вспоминает о том, что корни его уходят в древние времена – до крещения Руси. В христианском контексте это торжество правильнее будет называть Пасха, что обозначает день памяти об освобождения древних иудеев от египетского ига. Но некоторые славянские народы до сих пор используют и другое слово – Великдень.
Именно так величали этот большой праздник на Руси.
Видео-обучение «Пасха в древней Руси»
Языческий Великдень Дажбога
Задолго до крещения Руси в день весеннего равноденствия наши предки праздновали Великдень Дажбожий – торжество весны, солнца и природы, славили победу жизни над смертью.
Для кого-то это может стать сенсацией, но еще до христианизации Руси волхвы в Великдень Дажбога приходили к домам, изрекая: «Радуйтесь, сын Божий воскрес!». Тогда, в самый долгий день в году, русичи верили в воскресение бога жизни – Солнца. Древние утверждали, что в этот день открывается небо и через врата небесные бог приносит в человеческие души огонь очищения. Специально к этому дню наши пращуры пекли каравай (прототип современного кулича) и посыпали его пшеном, которое символизировало рождение и полноту жизни. Также в те времена неотъемлемым атрибутом торжества были крашенки, расписанные «деревьями жизни», кривыми и бесконечными линиями.
Но все же, как праздновали наши предки главное торжество весны? У них праздники длились на протяжении двух недель и заканчивались проводами душ умерших – Радовницей. Язычники верили, что, омывшись в свете Великодня, их души стают бессмертными, а вся нечисть лишается своих сил. Молодежь в день равноденствия обязательно водила хороводы, пела песни – это должно было помочь природе быстрее проснуться. Такой же символизм язычники вложили в качели, подскакивания, а любые движения вверх-вниз, как они считали, имели магическую силу.
Пасхальные традиции крещеной Руси
После крещения Руси верования и традиции язычников стали гонимы, их запрещали, староверов преследовали. Но обряды древнего народа не позабылись – они тесно переплелись с христианскими и еще на многие века вошли в быт окрещенной Руси.
Одним из самых древних обычаев – ставить возле икон маленькие крынки с медом. К ним прикрепляли горящие свечи. Таким образом, уже крещеная Русь поминала предков. Такие крынки приносили на пасхальной неделе и на могилы праотцов. Также именно на пасхальной неделе было принято засылать сватов.
Пасхальные колокола – лен растет до колена
Церковные перезвоны и ныне считаются одним из главных символов счастливого празднования Пасхи. Так мыслили и на Руси. На звонницы в дни торжества пускали всех верных. Особенно много времени там проводили девушки – они пели, танцевали, звонили в колокола. Пасхальный звон, согласно верованиям наших предков, обладал магической силой: благотворно влияет на пчел, урожай, особенно рост лена, гречки и конопли. Считалось, что самый лучший урожай лена будет в той женщины, которая первой ударит в пасхальные колокола.
Каждому свой кулич
Но самым главным на пасхальном торжестве всегда был и остается кулич. Печь его начинали в Чистый четверг. Высокий и пышный пасхальный каравай предвещал хороший урожай и приплод скота.
Обычно празднование Пасхи на Руси сопровождалось выпеканием куличей трех видов:
- желтый кулич – каравай солнцу, именно его святили в церкви и кушали в воскресение;
- белый кулич – каравай для умерших родственников, с ним ходили на кладбище;
- черный кулич – для хозяина и хозяйки, это, собственно говоря, был самый обычный ржаной хлеб, который на Руси кушали каждый день.
Вспомнив, как отмечали этот весенний праздник на Руси в языческую эпоху и во времена после крещения, становится ясно одно: тысячелетние традиции русской земли тесно переплелись с библейскими верованиями, создав симбиоз религиозных обрядов. И в этом, наверное, и кроется главная особенность этого торжества. Празднование Пасхи даже в ХХІ веке – это бесценный кладезь обрядов и традиций древней славянской культуры, пришедших к нам сквозь столетия, пришедших, чтоб напомнить, чьи мы дети и где наши корни.
Первую Пасху праздновали древние иудеи за 1500 лет до н. э, избежав египетского рабства. Новозаветная, христианская Пасха была установлена апостолами после воскресения Иисуса. К V в. православная церковь разработала свои правила и сроки празднования Воскресения Христова. Православные славяне приурочили к празднованию Пасхи множество обычаев, ритуалов, традиций, сохранившихся с языческих времен.
Пасхальный кулич никогда не был известен в пасхе Ветхозаветной, да и вообще в христианстве. Агнца пасхального употребляли в пищу с пресными лепешками (опресноками) и горькими травами. Происхождение пасхального кулича языческое. Кулич, как высокий хлеб с яйцами, являет собой известный языческий символ бога плодоношения Фалосса. Русский народ, как выходец из язычества, до сих пор мешает понятия в народной этимологии.
Славяно-арийский Пасхет
В большинстве мифов древних народов существовали умирающие и воскрешающиеся Боги. Так, ранней весной египтяне приветствовали друг друга словами: «Осирис воскрес!»
Славяне не придумали себе воскресающих богов, но зато у них имелся праздник, удивительно напоминающий своим названием Пасху. Древнейший источник по истории славян «Веды» сообщает, что в первые века нашей эры Славянске племена отмечали особый праздник под названием «Пасхет», что приблизительно означало «Путь избавления». Какое избавление имелось в виду. Пасхет был посвящен завершению 15-летнего хода славяно-арийских народов из Даарии — земли считающейся прародиной наших предков. Легенда гласила, что на земле поселились злобные существа — кощеи, убивающие людей. Но один из главных божеств славян Даждьбог не позволил победить «тёмным Силам из Пекельного Мира», которых собрали Кощеи на ближайшей Луне-Леле (в те времена у земли было 3 Луны: Леля, Фата и Месяц). Он уничтожил магическими силами Луну, начался огненный дождь, а вслед за ним и Всемирный потоп. Даария погрузилась в океан, погибли тысячи людей, но многие сумели спастись. Легенда удивительно напоминает Библейский Всемирный потоп и исход Моисея из Египта, не правда ли? Кстати — в память об этом событии появился всем нам известный обряд. Славяне в канун Пасхета, а праздновался он ранней весной, красили яйца охрой и били их друг об друга. Разбитые яйца считались символом ада, или кощеев, а неразбитые — победившего силы зла Даждьбога. Яйца красили в яркий цвет, чтобы напомнить об огненном дожде с неба после уничтожения кощеев. В праздновании Пасхета легко можно увидеть корни празднования более поздней христианской Пасхи.
Древние ритуалы и Пасхальные символы
16 апреля древние славяне торжественно отмечали окончание великой свадьбы неба и земли, готовность земли к плодородию, к посеву. Женщины пекли бабки цилиндрической формы как символ мужского начала, красили яйца как символ мужской силы, делали круглые по форме творожные блюда как символ женского начала.
У славян задолго до принятия христианства был распространен миф о том, как яйцо утки стало зародышем всего мира. «Вначале, когда в мирте не было ничего, кроме безбрежного моря, утка, летая над ним, уронила яйцо в водную пучину. Яйцо раскололось, и из его нижней части вышла мать-земля сырая, а из верхней встал высокий свод небесный». Вспомним, что в яйце была заключена смерть Кощея, от которой пошло все зло во Вселенной. С яйцом связаны и другие обычаи. Так, наши предки писали на птичьих яйцах магические заклинания и молитвы, приносили их на языческие капища, клали к ногам идолов. Восточные славяне посвящали расписанные яйца самому грозному божеству Перуну. В первых славянских городах (в деревнях этот обычай мало известен) влюбленные дарили весной друг другу крашеные яйца в знак симпатии. Древние славяне были язычниками, как и подавляющее большинство народов в мире. Давно канувшие в Лету религии имели в своей основе веру в силы, недоступные пониманию людей. Собственно, и христианство основано на таком же мировоззрении.
Христианская вера, как и языческие верования, опирается на древнейшие представления человечества о загробном мире, о жизни после смерти. Древние славяне задолго до прихода христианства рассматривали мир как борьбу двух начал — плохого и хорошего; христианство, со своей стороны, переняло эти взгляды и укрепило их.
Основные пасхальные символы — ручьи, огонь, куличи, яйца и зайцы — имеют корни в далеком прошлом. Ключевая вода ручья в традициях многих народов мира была необходима для очищения после болезней и всевозможных несчастий. Чистый четверг как бы воплотил в себе древние верования народов. Пасхальный огонь является воплощением особо почитаемого огня очага. Древние люди почитали огонь как родного отца, он давал им тепло и вкусную пищу, защиту от хищных зверей. На древний праздник Пасхет всюду разводились костры, ярко полыхали дрова в очагах. Огонь имел магическое воздействие на людей, обладал очистительной силой. Европейские племена в начале весны разжигали многочисленные костры, чтобы прогнать зиму и достойно встретить весну. Церковь сделала огонь символом Воскресения. Уже в самом начале распространения христианства в IV в. зародился обычай ставить свечу у алтаря во время ночной пасхальной службы — священное пламя символизировало Воскресение Спасителя. Верующие на протяжении всего средневековья придерживались обычая уносить домой из церкви горящие свечи, чтобы зажечь от них лампады или огонь в очаге.
Куличи, крашеные яйца, зайцы и кролики тоже не являются христианским открытием. Уже говорилось, что прообразы куличей — бабки — славянские женщины пекли весной с незапамятных времен, а зайцы всегда считались символом плодородия у многих народов. Прообразы крашенных яиц тоже заимствованы у древних племен как символ новой жизни, как маленькое чудо рождения.
Языческие боги и православные святые
Князь Владимир I в середине X в. провел своеобразную реформу языческих богов, чтобы упрочить свою власть. Рядом со своим теремом, на холме, он приказал поставить деревянных идолов, изображающих Перуна, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокошь.
В то же время на Руси уже было известно о христианстве (первые сведения поступили на Русь во второй половине IX в.). Желая расширить свою власть и на Византию, Владимир решил крестить Русь. В 988 г. князь сначала крестился сам, затем крестил своих бояр и под страхом наказания заставил принять новую веру всех киевлян и жителей других русских городов и деревень. Так началась история христианства на Руси. Русичи постепенно перестали сжигать умерших на погребальных кострах, с каждым годом все меньше приносили в жертву деревянным идолам Перуна баранов, полностью перестали приносить идолам кровавые человеческие жертвы. Но в то же время они продолжали отмечать свои традиционные праздники, пекли блины на Масленицу, жгли костры на день Ивана Купала, почитали священные камни. Начался долгий процесс слияния христианства с язычеством, до конца не завершенный и в наше время.
Христианская церковь не смогла отвратить людей от привычных им праздников и обрядов. Сохранились документы, в которых приводятся сетования священников на то, что люди предпочитают языческие забавы и сборища посещениям церкви. Церковная процессия могла столкнуться на улицах города с толпой «русалок» и «упырей» в масках. Рядом с соборами устраивались скачки, турниры, игры. Тогда священники поступили по-другому: они постарались заменить старые языческие праздники новыми, христианскими. Древнейший славянский зимний праздник был приурочен церковью к Рождеству Христову, и мало кто знает, что колокольный звон тоже заимствован у язычников. Много веков назад славяне в самые холодные дни старались сильно шуметь, били в металлические предметы, чтобы возродить животворные солнечные лучи. Позднее на все большие христианские праздники в церквях стал раздаваться колокольный звон, но уже с другой целью — как приветствие Христу. На празднование христианского Рождества старые традиции наложили свой отпечаток: пение колядок и языческих песен, маскарады, святочные гадания стали традиционными.
Православная Богородица внешне напоминала языческую богиню земли и плодородия Ладу — мать Богов, старшую Рожаницу, позже Берегиню, тем самым объединяла старый и новый религиозные культы.
Древние славяне среди множества богов особенно почитали Волоса, или Пелеса, который «отвечал» согласно мифологии за загробное царство, за плодородие домашнего скота и благополучие лесных обитателей. Его спутником был кот. После принятия христианства церковь долго старалась запретить почитание и Пелеса, и его кота, но каждый год в конце мая во многих деревнях устраивались празднества, посвященные этому древнему Богу. Церкви пришлось найти «замену» - 22 мая было объявлено днем святого Николы.
Как и все земледельческие народы, славяне постоянно были озабочены будущим урожаем старались сделать все, чтобы год выдался удачным. В первых числах мая, с появлением всходов яровых, отмечался еще один весенний праздник — день бога Ярилы. Праздновался день солнца, позже переросший в христианский праздник Троицы. Славяне в этот день украшали лентами деревья, а ветками деревьев — дома. Летний солнцеворот венчал еще один языческий праздник — Иван Купала, теперь отмечаемый как рождество Иоанна Крестителя.
Яркий свет в церквях во время праздников и служб — тоже старинный обычай, существовавший на Руси задолго до принятия христианства. На всех языческих праздниках, и зимних, и летних, славяне жгли костры, зажигали лучины, совершали факельные шествия к капищам. Огонь изгонял злые силы, зимний холод, а летом — всевозможную нечисть. В христианской церкви значение огня изменилось; он считается дополнительным символом значимости Иисуса как Света Мира.
Пасхальные праздники и язычество
Во время языческих праздников многие древние племена зимой наряжали деревья. Христианство в лице монаха святого Бонифация сделало ель своим священным символом. Пытаясь переманить друидов в христианскую веру, Бонифаций утверждал в своих проповедях, что священный для друидов дуб сумел, падая, уничтожить все деревья, кроме ели. Поэтому христианство объявляло не дуб, а ель священным деревом. После языческих святок (превращенных христианством в Рождество) и весеннего праздника Масленицы наступал новый знаменательный для славян период. Жители деревни собирались на молитву обращенную к Берегине. Женщины становились в хоровод, одна из участниц — в одной руке держала хлеб, а в другой — красное яйцо, которое символизировало жизненную энергию, которую давало людям и всему живому солнце. Яйца в далекие времена красили только в красный цвет — это был цвет почитаемого у всех племен огня. Кроме того, у русских красный цвет был олицетворением красоты, христианские священники приурочили к этому времени праздник Великой Пасхи.
В это же время справлялся и праздник Красная горка. Славяне собирались на холмах и горках и приветствовали весну. У многих древних народов были свои священные горы, горки и крутицы, на которых разжигали костры, проводили священные обряды и моления. Один из древних заветов, обращенных к молодоженам, звучал так: «Вью, вьюница, отдай наши яйца!»
В ответ молодые одаривали присутствующих крашеными яйцами, куличами, поили пивом и вином. На Красную горку на могилах родных катали красные яйца, позднее раздавая их нищим. Красная горка считалась на Руси самым подходящим временем для свадеб (второй такой период наступал после сбора урожая).
Ранней весной, когда земля освобождалась от снега и поля были готовь к принятию семян, древний человек совершал обряды, посвященные своим предкам, тоже лежавшим в земле. Крестьяне семьями ходили на кладбища, приносили «дедам» ритуальные поминальные блюда: кутью из пшенной каши с медом, куриные яйца. Задабривая умерших предков, люди как бы просили их помочь будущему урожаю. Эти дни назывались у славян Радуницей (от слова «радоваться»). Люди, поминая умерших, считали, что они радуются весне и солнцу вместе с ними. Окрашенные в красный цвет яйца являлись символом связи мертвых с живыми, некоторые люди даже закапывали яйца в небольшие ямки рядом с могилой. Этот обычай встречался у греков и римлян в дохристианский период, когда на могилках родственников оставляли крашеные яйца как особый дар умершим. Женихи и невесты тоже оставляли на могилках родственников крашеные яйца, выспрашивая таким образом у них благословения на брак. Поминая родных, пили много вина и пива, отсюда даже родилась поговорка; «Выпили пиво об Маслянице, и с похмелья ломало после Радуницы» .
В северных русских губерниях на Радуницу народ гулял, распевая, под окнами соседей песни которые напоминающие рождественские колядки, в каждой губернии звучали по-своему, но везде одинаково в ответ на них поющих одаривали крашеными яйцами, пряниками, вином и оладьями.
20 июля древние славяне особо почитали бога грозы Перуна, христианская же религия объявила этот день Ильиным днем. Это был один из самых мрачных дней во всем году — не пели песен, даже громко не разговаривали. Перун требовал кровавых жертв и считался грозным божеством, как позже и его христианский преемник. И хотя в народе 20 июли стали называть Ильиным днем, языческие традиции долго сохранялись: крестьяне собирали «громовые стрелы», не попавшие в черта и оставшиеся на земле, не пускали в этот день в дом ни кошек, ни собак, поскольку существовало опасение, что бог может воплотиться в этих животных. И священникам пришлось объявить согласно древнейшим традициям народа, что на Ильин день нельзя работать в поле.
Пасха после реформ Никона
До реформ патриарха Никона Пасха более походила на большое языческое празднество, чем на торжество победы Христа над смертью. На Страстной неделе понедельник считался мужским днем, парни обливали девушек водой, при этом считалось, что, если девушка останется сухой, она недостаточно красива и хороша для женихов. Во вторник девушки мстили парням, обливая их в отместку, — день был женский. В среду и четверг вся семья тщательно убиралась в доме и в хозяйственных постройках, наводила порядок, выбрасывала старый хлам. Великий четверг называли еще чистым, ведь в этот день по древним языческим традициям следовало еще на рассвете искупаться в реке, озере или в бане. Христианские традиции переняли эти ритуалы, и в каждый «чистый» четверг все верующие не только мылись в банях и водоемах, но и вычищали все жилые и дворовые помещения. В северных районах Руси собирали ветки можжевельника или пихты, сжигали их, дымом окуривали жилище, амбар, хлев. Считалось, что можжевеловый дым является оберегом от нечистой силы и болезней. В пятницу нельзя было ничего делать, кроме самых необходимых дел. В этот день красили яйца и ставили тесто на куличи, а замужние женщины разносили по бедным домам продукты для пасхального стола. В субботу весь день продолжались службы, в храмах освящались куличи, крашеные яйца и пасха. Простой народ, кроме костров, зажигал смоляные бочки, мальчики расставляли повсюду факелы и плошки с горящим маслом. Самые смелые ставили фонари на купол церкви. Оставшиеся от костров угли потом хранили под стрехой крыши, чтобы не было пожара.
На Святой неделе, следующей за Пасхой, верующие пели песни, ходили толпой по домам. Называли эту толпу волочебником, а ее руководителя — починальником. Первая песня была обращена к хозяину и хозяйке, в ней прославлялись строительство дома, богатство, благочестие. Также упоминалось, что Святой Георгий оберегает коров, святой Николай — коней, святой Илья хранит поля, Пречистая Мать засевает, а Покров собирает урожай. После каждой строки непременно исполнялся припев: «Христос Воскресе». Эти песни имели глубокие языческие корни, они исполнялись еще в те времена, когда о христианстве никто не знал. Земледельцы в песнях выказывали озабоченность будущим урожаем, беспокоились о сохранности скота. В польских землях славяне во время шествия носили с собой живого петуха, которого рассматривали как символ воскресения.
Всю неделю на возвышенных местах горели костры как символ победы весны над зимой.
По дворам ходили священники с иконами в сопровождении так называемых богоносцев (как правило, благочестивых старух и стариков). Богоносцы носили с собой свечи для продажи и кружки для сбора пожертвований на устройство церквей. Свита священника непременно одевалась в праздничные одежды и подпоясывалась белыми рушниками, а пожилые женщины повязывали головы белыми платками. Сначала все собирались у церкви, священник благословлял куличи с горящими свечами и совершал крестный ход вокруг храма. После этого начиналось пасхальное шествие по домам и дворам. О начале хода сообщал колокольный звон. Хозяева ждали гостей — зажигали свечи у икон, застилали стол новой белой скатертью и ставили на него круглую ковригу и два хлеба, а под один из углов скатерти прятали «четверговую» соль. Хозяин без головного убора встречал дорогих гостей и, пока шел молебен, стоял перед священником и его свитой. В это же время женщина держала в руках икону Божьей Матери. Мужчины считали тихонько вслух, сколько раз священник произнесет слова: «Иисусе, сын Божий». Пели это было сделано менее двенадцати раз, они хором просили повторить молебен,
Пасха является не только самым большим, но и самым древним христианским праздником, установленным еще в апостольские времена. Встреча Пасхи на Руси имеет много традиций. А сама Пасха имеет значение возрождения, обновления.
Подготовка к Пасхе происходила на протяжении всей Страстной седмицы. Первым делом приводились в порядок и праздничный вид дома и дворы. Готовилась праздничная нарядная одежда. Готовились дрова для отопления жилищ и подготавливались корма скотине, чтобы в праздничную неделю меньше отвлекаться на дела обыденные. В чистый четверг до восход солнца нужно было искупаться, так как вода в этот день считается особой, исцеляющей телесные и душевные недуги, очищающей от всего скверного. Искупавшись и приведя мысли на положительный лад, хозяйки приступали к выпечке пасхальных куличей.
